Евгений Худобин. Трансгрессивный шизоанализ, или сервис-пак для программы Делеза

1. Вместо предисловия

2. Шизофрения Жиля Делеза

3. Пространство дискурса как многопоточная система

4. Шизоанализ как трансгрессивная практика

1. Вместо предисловия

В мире Традиции голос выступает как своеобразная субстанция потока, или тело сообщения, образуя кратчайшие связи с реальным. Поэтому мы можем наблюдать непосредственный контакт, возможность быстро, легко и динамично формировать потоки, основанные на каком-либо «движке», составляющим реальное. Текст в этом смысле выступает как система знаков, не подчиненная голосу и представляющая собой указатели на означаемое, которые не могут быть уменьшены либо вовсе виртуализированы. Первоначальная и единственная инициация знака сильна именно в силу его объективности, недоступности для последующих утилитарных репрезентаций. Таким образом, голос здесь служит передатчиком знака, в котором изначально заложено какое-либо сообщение, но не наоборот. Сейчас налицо как раз обратная ситуация. Причем если в процессе инволюции текст сначала просто встал в подчинение голосу и потерял, тем самым, свою связь с означаемым, то есть с реальным, то в мире постмодерна сам текст есть результат процесса создания другого текста и в то же время сам является создателем. Имеем переполненную текстом реальность, реальность, основанную, по сути дела, на Ничто, то есть гиперреальность. Означаемое здесь уже не играет никакой роли. Поэтому и о какой-либо связи говорить не имеет особого смысла. Проблему «раздувания» текста в конце XX века очень удачно решила медиа-информация, по той простой причине, что возвратила как таковой непосредственно речевой, и, более того, визуальный поток. Симулятивный информационный поток обрел еще большую силу, чем в эпоху текста, однако не стоит забывать о его симулятивности. Таким образом, непосредственное восприятие сообщения еще более усилило власть гиперреальности, еще более вытеснило реальное (которого, в принципе, к тому моменту уже итак не осталось). Имеем хитрую гиперреальность, своего рода «извращение» к истокам, когда налицо формы передачи сообщения, предельно близкие к формам Традиции. Так, в конце XX века музыка заменила собою текст, потерявший какой-либо вес в гиперсистеме, как в свое время сам текст заменил непосредственное восприятие и мышление, экстатический музыкальный ритуал очень удачно ворвался в контекст истории. Киберпанковские видеообразы XXI века, замешанные на электронных музыкальных полотнах – это уже предел гиперреального, где почти не видно выхода к настоящему. Почти… Таким образом, манипулирование сознанием и перестройка его на оперирование понятиями из воздуха достигли своего предела. Медиа есть голос, голос есть все. Ну или почти все. Мы же здесь попытаемся разобраться в принципах функционирования этой самой гиперреальности и возможности индивидуального выхода из нее, используя ее же собственные средства, опираясь на некоторые уже разработанные «планы освобождения» от Жиля Делеза и Сергея Корнева и взяв за основу построения нашего исследования модель, которую условно можно обозначить как «модель взаимодействия информационных потоков в дискурсивных пространствах». Однако на сегодняшний день существует слишком много индивидуальных интерпретаций подобных моделей, поэтому, чтобы окончательно в них не запутаться, введем собственные условные обозначения основных понятий, которыми мы намерены оперировать на протяжении всего этого текста. Поскольку основная методика, прорабатываемая в данном исследовании – это делезовский шизоанализ, попытаемся как можно более ближе связать наши интерпретации с его собственными. Для начала, по всей видимости, следует дать интерпретацию информационного потока в контексте шизоанализа. Определим его как направленный набор знаков, заключающий некоторое сообщение, которое становится открытым лишь при правильной его декодировке. Сообщение имеет смысл только при условии выполнения знаком своей функции, то есть связывания с означаемым, соответственно, с реальным. При отсутствии вышеприведенной связи цепочка, содержащая сообщение, разрывается. Таким образом, знак становится фиктивным и поток, состоящий из таких знаков, больше не может нести в себе сообщение, поскольку последнее возможно лишь в своей связи с реальным. Подмена реальности указывает на отсутствие сообщения, и поток, таким образом, превращается в симулятивный, а заключенные в нем знаки – в симулякры. Далее, информационное поле можно определить как пространство передачи активных потоков в заданной системе координат. Информационное поле передачи и пересечения симулякров образует гиперреальность. Настоящее, таким образом, принимается за подделку, так как не имеет более в этом поле своей репрезентации, в отличие от симулятивного потока, который всегда в итоге можно «распознать», «увидеть», «понять». Настоящее же теперь возможно лишь через проявление своего отсутствия в гиперреальном спектакле, то есть через генерацию таких знаковых цепочек, которые бы, соединяя между собой определенным образом инструменты спектакля, могли посредством этого выражать его абсолютно симулятивную сущность, уводя сознание за пределы его информационного поля. Эти знаковые цепочки и есть, по сути, трансгрессоры, а их использование в информационных потоках спектакля – трансгрессивная практика. Шизоанализ Делеза, работающий с витруализированной реальностью спектакля как информационного поля современного капитализма, в данном контексте был ни чем иным, как одной из первых модификаций этой трансгрессивной практики, в чем мы сможем убедиться далее, рассмотрев его основные гипотезы и положения.

2. Шизофрения Жиля Делеза

Капитализм как генератор машин желания¹

Лишь на виртуализации реальности и держится капитализм. Рассмотрим, как он, выступая здесь в качестве тела без органов, искусственно создает на полном теле социума симулякр машины желания (направляет шизопоток), «запускает» его, но спустя определенный период времени ставит этому телу инъекцию в виде отрицания сгенерированного желания, тем самым образуя с ним, по сути, саморегулирующийся организм: «Тело без органов обрушивается на производство желания, притягивает его и овладевает им… Непродуктивное, непотребляемое тело без органов служит поверхностью записи всех процессов производства желания, так что создается впечатление, будто машины желания проистекают из него.»² Получив все от этой симулятивной машины, капитализм выжидает предела действия инъекции, и, по истечение срока, либо преждевременно, вновь ставит на тело свой симулякр. Такая работа «машины желания» есть непосредственно шизофрения, но не нарушающая общий баланс, общее соотношение реактивных сил в теле без органов. Проблема в том, что симулятивные машины, запускаемые капитализмом, пробуждают именно реактивные силы. Равно как и параноидальная политика суть сила реактивная. (Но вспомним решающее значение репрессивных сил в формировании шизопотоков.) Зная природу активных сил, капитализм без особого труда «кастрирует» их, видоизменяя, ставя, таким образом, себе на службу. Они становятся безопасны. Но до поры до времени. Это «Пора» наступает, когда субъект информационного поля сам в состоянии запустить машину и удержать ее, рождая, таким образом, активную силу, но до этого еще надо дойти, дойти по пути шизоанализа, высвобождающего эти силы. Потоки, запускаемые капитализмом, симулятивные по своей природе, нуждаются в декодировании принимающим субъектом, то есть в обнаружении их симулятивной сущности и использовании их в своем стремлении к самодеструкции, то есть в работе шизоанализа.

Сколько же раз можно декодировать поток?

В принципе, сколько угодно. Система такова: чистый капиталистический поток в виде симулятивной машины желания направляется в сознание субъекта для пробуждения его реактивной силы. Субъект декодирует заново его сущность и разрешает ему пройти в себя, только немного лукавя, а именно, освобождая реактивную силу для своей деструкции. Затем он направляет уже перекодированный поток в лоно капитализма, но тот снова его нейтрализует и перенаправляет субъекту обратно. Субъект снова декодирует его, используя свои реактивные силы для самодеструкции и деструкции системы, и так повторяется n-е количество раз, пока субъект не доведет себя до полной шизофрении и не освободит, наконец, место активным силам. Таким образом, он играет в игру по правилам системы, но тем самым разрушает ее. Постепенно он декодирует знаки таким образом, что система уже не в состоянии связать их с симулятивным означаемым, он ломает ее изнутри, гробя ее алфавит, ее язык, но, тем не менее, не предлагая пока позитивной альтернативы. Но этого пока что и не требуется – ведь сначала надо все разрушить. Информационное поле, таким образом, превращается в разбитую матрицу, где система уже не в состоянии понять, что вписывать в ту или иную клетку. Идет инфообмен, подразумевающий отсутствие знаков (так как те уже не играют в нем абсолютно никакой роли), подразумевающий непосредственное сообщение, состоящее из чистого бессознательного субъекта, из его Ничто, вернее, из его Воли к Ничто. Такой поток без труда ассимилирует и преобразует симулятивные знаковые потоки Ничто Воли, опирающиеся на симулятивные же клеточки системы, в мощные потоки Воли к Ничто, деструктивные и опасные. Шизофрения – это вирус.

Пределы капитализма и параноидальная система

Каждый раз, оказываясь на краю, система применяет параноидальную логику. Заигравшемуся подростку, начинающему становиться социально опасным вследствие потребления выше планки капиталистического кайфа, эта система сразу же бросает обвинения в аморальности и пугает исключением из «земного рая», ею созданного, но во избежание этого он должен стать всего лишь на время «благоразумным», обратиться к семье, к примеру. Когда молекулярные уровни бессознательного начинают доводиться до самой деструкции, начинают работать большие молярные ансамбли вследствие запуска репрессивного, параноидального аппарата. Получается такая схема: шизофрения на удовольствии и паранойя на страхе. Таким образом, стоит системе наполнить поток другими знаками, как субъект вновь загоняется в свою клеточку в огромной системной матрице. Задача новоявленного шизофреника – так декодировать этот поток, чтобы система более не смогла разобраться со знаками, которые она в него направляла, и не знала бы, чем заполнить следующий поток: «шизофреник стоит на пределе капитализма: он представляет собой его развитую тенденцию, прибавочный продукт, пролетария и ангела-истребителя. Он смешивает все коды, будучи носителем декодированных потоков желания…»³ Следствие – усиление репрессии сразу по всем направлениям и перетягивание планки в сторону паранойи, образование диктатуры и высвобождение шизофрении в субъекте как следствие ее неподконтрольности. И теперь уже можно смело сдвигать границу в «некое такое» – все, что останется делать системе – это дергать обратно, но не зная, с какой стороны к этой границе подойти и не умея оптимально рассчитать свои силы, она обречена на провал. Почему? Все очень просто: непосредственные энергии бессознательного, вновь рождающие традиционные и сильнейшие архетипы передачи сообщения, рождают такой язык, который системе уже становится абсолютно непонятен. Но не будем забывать, что пока, на данном этапе, его возможности ограничиваются лишь тотальной деструкцией. Имеем универсальный язык шизофреника, работающий на уровне молекулярных частиц, более эластичный, гибкий, легкий и динамичный, то есть вписывающийся в традиционное представление потока. Рождение на новом витке архетипа, только архетипа пока что больного и деструктивного, есть путь к спасительной пустоте, легко крушащий теперь уже ничего не значащие, запутавшиеся сами в себе, симулятивные репрезентативные системы, работающие на уровне неповоротливых, изначально не приспособленных к изменениям, больших молярных ансамблей. Знак окончательно удаляется на свалку, и его место занимает всепотенциальная пустота.

Анти-Эдип

Фрейдовский эдипов комплекс есть, по Делезу, главный сдерживающий фактор активных сил, наиболее «сильная сила», тянущая выходящую за пределы планку детерриториализации/ ретерриториализации обратно на безопасную для системы позицию. Чисто параноидальный инструмент, он работает по принципу чистого симулякра и заставляет субъекта работать в заданном ему информационном поле, с заданными ему знаками. Субъект, подверженный этому комплексу, уже не в состоянии взглянуть на обратную сторону каждого знака и увидеть всю ложь его репрезентации. (Не будем забывать, что симулякр – орудие как параноидальный технологии, так и шизофренической.) Задача шизофреника здесь – раскрутить этот симулякр, пойдя по пути, который предрекает ему «гибель» и асоциальное положение. То, чем эдипов комплекс пугает – то есть все тем же изгнанием из капиталистического «земного рая», должно стать для субъекта как раз целью, и когда тот ее достигнет, то есть окажется, по сути, за пределами социального, тогда он сможет с легкостью разобраться в симулятивной сущности Эдипа, его параноидальной социально-репрессивной технике, замаскированной семейными ценностями. Лишь перешагнув через этот комплекс, лишь наплевав на него, субъект сможет увидеть те внутренние силы, которые тщательно скрывала от него система под предлогом якобы его собственной безопасности: «лучше не лезь, куда тебя не просят, и всем будет хорошо». И лишь когда субъект откажется от этого «хорошо», когда опасность станет для него желаемой, когда он выйдет за пределы социального информационного поля, только тогда сможет он обрести свободу от довлеющей над ним системы. Главный вопрос в том, каким же образом направить субъекта на этот добровольный «исход из рая». Здесь как раз имеет место трансгрессивная практика, которую мы оставили в начале этой работы. Трансгрессор – это как раз и есть то вытесненное реальное, что вынуждено в эпоху гиперреальности вести себя как симулякр. Трансгрессивный поток – это набор знаков, указывающих не на конкретную репрезентацию воображаемого бытия (как то имеет место быть в симулятивном потоке), но в Ничто. Он увлекает именно своей неопределенностью, дергая за постоянное желание человека «заглянуть за». Но как только он срабатывает, и субъект оказывается наедине со своим Ничто, трансгрессор тактично удаляется и заставляет субъекта думать собственной головой, и если у того хватит воли не затащить себя обратно в теплую постель эдипообразным симулякрам, то он окажется в глобальном информационном поле, в поле Абсолюта, в поле Ничто, в поле абсолютного Ничто. И это неискаженное псевдореальными знаками Ничто дает возможность для раскручивания любых смысловых цепочек системных, виртуальных субполей и их тотальной деконструкции именно в силу того, что изначально обладает свойствами тотальности и всеохватности, именно потому что Ничто уровня гиперреальности – это другое, если можно так сказать, Ничто, ломающее свои репрезентативные объекты в абсолютном, тотальном деструктивном Ничто собственно реального бытия. Эта пустота всепотенциальна и всевозможна, она и только она способна развить шизоидное сознание до своего «логического завершения», в котором оно бы функционировало внутри симулятивной репрезентативной системы словно вирус. Речь здесь, конечно же, не идет о трансцендентации сознания, но о выбивании из-под ног этого сознания всех искусственных ориентиров, построенных системой для его удержания, и в первую очередь основы всего этого лживого репрезентативного аппарата – эдипова комплекса.

Шизоид XXI века

Но замечательная по своему замыслу концепция Делеза все-таки не смогла воплотиться в реальность. Почему? Здесь все дело в том, что Делез слишком недооценил основное свойство капиталистической модели: ее потрясающую способность к саморегулированию. Подробно эта мысль уже была раскрыта Сергеем Корневым в работе «Мистика, Звездные Войны и один парадокс массовой культуры», поэтому не будем повторяться и приведем как нельзя лучше все объясняющую цитату из нее: «Все они (шизофреники – прим. Е.Х.) "ускользнули", как того и хотел Делез, но это ускользание было поставлено капитализмом себе на службу. Поражает трагическая наивность Делеза - особенно в сравнении с Фуко. Обостренная чувствительность Фуко позволила ему пойти дальше в размышлениях о природе власти. В определенный момент Фуко сменил пластинку и перестал говорить о подавлении. Не Власть как подавление, а Власть как соблазнитель и провокатор. Который заставляет своих врагов делать собственными руками работу Власти. Который даже их "борьбу" с Властью и подавлением использует в своих целях. И "подавление" и "борьба" с ним - всего лишь средства и приманки Власти. Сегодня орудие Власти - это свобода, это избыток свободы, это море возможностей, которое она обрушивает на человека - и заставляет забыть одну-единственную возможность, ту настоящую, которая одна только ему и нужна. Свобода, которая дает человеку все, которая делает его всем, чем угодно, - только не делает самим собой.»⁴ Рассмотрим это поражение с точки зрения взаимодействия информационных потоков. Как могло так произойти, что система, которая, по идее, должна была или исчерпать свои репрессивные возможности и схлопнуться, или с головой окунуться в шизофрению и получить общество тотальных шизоидов и снова схлопнуться, смогла мало того, что выжить, но еще и поставить шизоидное сознание себе на службу? В принципе, все это объясняется довольно легко: система смогла столь успешно проконтролировать этот баланс сил просто в силу того, что шизоидное сознание не смогло провести процесс перекодирования поступающей информации до конца, то есть на каком-то этапе перекодировки оно сдалось, само того не заметя. То есть оно даже не поняло, что сдалось. Система сумела так успешно приспособиться к новым шизоидам, что те просто проглотили новые ее потоки как настоящую революцию. Адаптация была успешной потому, что система вовремя сделала себе апгрейд и направила всю деструктивную энергию, содержащуюся в поломанных, на несколько раз перекодированных, шизоидных потоках в безопасное русло. Так кто же он, этот кримсоновский «шизоид XXI века»? «Программа Делеза естественно была использована капитализмом в своей практике ре/детерриториализации. Потенциальные делезовские шизофреники превратились в рэйверов, хакеров, киберпанков, без вести пропавших пленников Империи компьютерных игр, онанирующих через Интернет виртуальных секс-маньяков, и т.д. и т.п. Потенциальные вожди делезовских шизофреников превратились в преуспевающих деятелей масс-культуры. Вместо мировой революции мы получили Prodigy и KLF. Правофланговые штурмовых колонн подвизаются в роли дискотечных эм-си, виртуальные пулеметчики-камикадзе, подменив суррогатным акустическим терроризмом навязчивое желание обрушить на эту толпу свинцовый дождь, крутят виниловые диски у диджейского пульта.»⁵ Такого Делез предположить не мог. Система научилась работать с шизоидами, а те даже и не заметили, как та их ассимилировала. Энергообмен, инфообмен стал только еще более мощным и ярким, в пределах которого нереализованные фантазии о мировой революции превратились в реализованные отрывы на рейв-пати. Все. Шах и мат. Новоявленные революционеры сами так и не поняли, как оказались в специально отведенном для них информационном поле, энергорезервации, построенной заботливым государством специально для их шизоидных игр. Мало того, что они не вышли из гиперреальности, они окунулись в еще более высокие ее степени. Здесь как раз и раскрывает свое подлинное значение медиа-эра: непосредственный, прямой поток, лишенный лишних витиеватых и вконец запутанных знаков, абсолютный образ «реального» привнес в шизоидные головы то, что они так долго хотели. Именно эта сверхгиперреальность незаметно подменила собой то, что должно было занять образовавшуюся пустоту: подлинную реальность. Сегодняшняя «реальность» - это всего лишь n-е количество искусственно созданных системой информационных полей, дискурсивных пространств, в пределах которых субъекту выдается желаемый им набор ролей, знаков и образов. Рассмотрим теперь эти пространства более подробно.

3. Пространство дискурса как многопоточная система

Субъект в информационном поле дискурса

Действительно, примем условное пространство современного дискурса за многопоточную систему. Эта система определяется следующими основными свойствами: наличие параллельных и пересекающихся информационных потоков, но, тем не менее, лежащих всегда в одной плоскости, симулятивный характер дискурса (так как он по своей природе не может быть другим в обществе спектакля), наличие строго заданных параметров для каждого потока и для каждого приемника и передатчика потока, то есть наличие у каждого субъекта данного пространства своей собственной, заданной ему дискурсом роли, и, наконец, спекулятивный характер дискурса, основанный на перманентном генерировании одного дискурса из другого, и так по замкнутому кругу. Другими словами, вопрос, не являющийся ранее составной частью этого дискурсивного пространства, объявляется вне дискурса, относящимся к области ненаучного и прочее. То есть включение в дискурсивное пространство абсолютно нового вопроса, иного для этого пространства, будет считаться его участниками по меньшей мере отсутствием хорошего тона и неумением прилично себя вести в благоразумном, «продвинутом» обществе. Ведь каждая клеточка матрицы, которой стал для них мир, для них уже содержит в себе нужный знак, и попытка его серьезного переосмысления суть попытка ненаучного объяснения существующей структуры, но, как известно, структуры не выходят на улицы. Имеем четко расписанную систему знаков и надлежащих для их использования, соответствующих им ролей. Информационные потоки в такой системе a priori не несут в себе никакого сообщения (смысла, соответственно), и не могут ничего изменить в существующих правилах игры (дискурса). Никто и не хочет ничего менять. Современная игра в бисер – это уже не отвлеченное философствование, и даже не идиллия заоблачного государства, а четкий и жестокий, беспощадный к своим соучастникам компьютер, работающий на всеобщей конвенциальности и отсутствии, множащий общее Ничто в пределах социального пространства. Какое-либо декодирование потоков здесь просто невозможно, шизоидному сознанию отведена, как мы знаем, своя резервация, свое пространство дискурса, а параноидальная политика действует настолько ненавязчиво и настолько усыпляюще, что большего комфорта, чем в заданном для него пространстве дискурса (и деятельности, соответственно), субъект не чувствует нигде. Неизменное желание земли под ногами, желание четко заданной системы координат неизменно привязывает субъекта к определенной роли в системе, в пространстве общего дискурса, то есть к применению на себя готовых для него системой параметров. А это уже по сути ни что иное, как чистый Эдип. Вновь возвращаемся к тому же самому, с чего начали. Потребность быть эксплицированным системой, социумом, равнозначна потребности в крепкой и спокойной семье, в теплой кровати, более того, она из этой потребности вытекает. Но есть ли в этой схеме место шизоанализу? Можно ли еще предпринимать попытки использовать его в целях высвобождения независимых потоков, или же такие попытки заранее обречены на провал? Попытаемся разобраться в этом подробнее.

Возможна ли декодировка потоков в обществе спектакля?

Итак, что значит декодировать поток в пространстве какого-либо дискурса? То же самое, что и в пределах системы вообще, но здесь возникает один интересный нюанс, связанный с вышеприведенными свойствами современного дискурса: де- и перекодированный поток должен быть пущен перпендикулярно существующему пространству. Таким образом, рано или поздно он просто его расколет. Еще один нюанс, связанный с дискурсивными пространствами – четко заданная система ролей, соответственно, задачей субъекта является взлом этого стереотипа, являющегося правилом. Наиболее очевидный способ его осуществить: вступать в поле дискурса с постоянно меняющимися свойствами и параметрами своей функции-отрпавителя-потока, иными словами, просто меняя роли, существующие в заданном пространстве. Не стоит забывать, что это пространство есть ни что иное, как спектакль, поэтому можно говорить о смене субъектом масок⁶. Каждая маска в нашем контексте есть отдельная функция-отправитель-потока (по аналогии с функцией-автором), соответственно, меняя маски в определенном порядке, субъект меняет как сами параметры запущенного им в поле дискурса информационного потока, так и параметры данной среды, постепенно изменяя до неузнаваемости все ее клеточки. Там, где раньше был знак «альфа», субъект поставит «гамма», и ни один игрок системы не посмеет обвинить его в ненаучности и нелегитимности, просто в силу того, что, опираясь на ограниченный набор данных ему ролью знаков и репрезентаций, он попадает в довольно тяжелое положение, заведомо критикуя то, что является во столько раз многомернее и сильнее, что одной своей экзистенцией низводит выпады своего противника до уровня абсолютно локального и зацикленного на своей собственной позиции, ограниченной конвенциальными отношениями в пределах данного дискурсивного пространства. Иными словами, все попытки «разоблачения» диверсионной деятельности субъекта будут напрасны в силу того, что, критикуя его с одной стороны сегодня, они будут абсолютно абсурдными с этой же стороны завтра, и, плюс к тому, они будут абсурдными даже сегодня, стоит только посмотреть на него с другой стороны. Вся его сила в том, что он действует абсолютно независимо в поле данного дискурса, как если бы он был сразу всеми и никем одновременно. Его слова не могут быть опровергнуты служителями пространства просто потому, что его слова существуют над этим пространством, а не в нем. Но в то же время они искажают и дезинтегрируют, дробят и уничтожают его в силу того, что действуют перпендикулярно заданной двумерной системе координат, создавая поток, сплавленный из таких противоречивых знаков спектакля и таким противоречивым для него образом, что в результате образуют нечто, что работает эффективно и работает на поражение. Таким образом, деятельность субъекта по сути своей трансгрессивна, поскольку, используя ничего не значащие, привязанные к виртуальным, надуманным реальностям знаки, он умеет с их помощью выразить их отсутствие, расчищая пространство для реального. Поток, запущенный субъектом, внешне симулятивный, есть, в принципе, прямой возврат к Традиции, ведь пустота, открывающаяся приемнику сообщения этого потока, это пустота, позволяющая видеть иллюзорный характер реальности внешней, значит, она выводит приемника прямо в «некое такое», где сознанию и кристаллизуется реальность подлинная, но хватит ли у него глаз ее увидеть – это уже вопрос самого приемника. Так работает трансгрессор в пространстве дискурса.

4. Шизоанализ как трансгрессивная практика

Черные дыры спектакля

Итак, выше мы выяснили, что для того, чтобы эффективно работать на взлом сложившегося в обществе спектакля пространства дискурса, субъект первоначально должен найти собственное, внутреннее пространство, свободное от какого-либо воздействия ролей, заданных ему системой. Является ли шизоанализ возможным и эффективным средством для этого самоосвобождения? В той форме, в которой он представлен у Делеза, нет. Мы уже установили основные причины этого: система уже слишком хорошо научилась нейтрализовывать шизопотоки, порою оставляя в полном неведении самих шизофреников, и наивно было бы надеяться на обратное. Но все ли усилия Делеза в этом направлении были напрасны? Неужели невозможно каким-либо образом модернизировать, преобразовать его теорию шизоанализа для применения в современных условиях? На наш взгляд, практика трансгрессивного воздействия, кратко описанная нами в предыдущих пунктах, как раз и является тем сервис-паком, который необходимо поставить сегодня программе Делеза с тем, чтобы она могла эффективно работать. Данный сервис-пак заключает в себе следующую маленькую, но очень существенную хитрость. Вместо того, чтобы пустить шизоидное сознание на самотек, оставить его для воздействия капиталистических информационных потоков и таким образом надеяться на скорую самодеструкцию реактивных сил, трансгрессивная практика позволяет производить шизофрению «управляемую». Потоки, направляемые сегодня капитализмом – это потоки в никуда, потому что шизоидное сознание сегодня достигло предельной концентрации пустоты и превратилось, по Бодрийару, в огромную черную дыру, безвозвратно потребляющую конвейерные потоки удовольствия.⁷ Система ролей здесь – это то последнее, что власть в силах сделать для того, чтобы удержать современного человека от полной утери социального и втягивания себя во всеобщую массу бессознательного впитывания шизопотоков. По сути дела, мы живем в такое время, когда детерриториализация достигла своего крайнего предела, и вся власть капитализма держится не на подавлении, и даже не на соблазне, но скорее собственном страхе перед массой, «социализовать» которую становится все сложнее и сложнее. Но та система ролей, навязываемая ей системой, то колоссальное действие эдипова комплекса, желание земли под ногами создают относительно надежный фиксатор планки детерриториализации/ ретерриториализации. Проблема в том, что если даже допустить сегодня триумф делезовской программы, то мы получили бы в итоге не более, чем ту самую массу, огромную черную дыру взвинченного до предела бессознательного, чье доведенное до крайней деструкции сознание просто не способно для активных сил, для воли к настоящему. Лишь возведенное в n-ю степень Ничто Воли, функционирующее по принципу бесконечного и безвозвратного потребления. Наиболее эффективное свойство шизоанализа, связанное с де- и перекодировкой потоков и их последующим направлении в информационное поле системы, таким образом, не выполняется. Сегодня система искусственно создает для своих «пациентов» различные информационные поля «по интересам» и наборы ролей, действующие лишь постольку, поскольку способны насытить энергетический и информационный голод их участников. В то же время трансгрессивная практика работает с потоками, направленными ни в Ничто, но к Ничто ведущими: правильно поставленный трансгрессивный поток, проникая в сознание субъекта и проходя там декодировку, непременно должен вызвать ответное действие со стороны субъекта, в отличие от симулятивного потока, который после проникновения в сознание просто распадается в нем на Ничто. Здесь вырисовывается коренное различие между трансгрессором и симулякром: если последний служит лишь для насыщения информационного и энергетического голода субъекта, привнося лишь цепочку ничего не означающих виртуальных знаков, репрезентирующих те или иные элементы гиперреальности, то трансгрессор несет в аналогичной цепочке ее отсутствие, указатель на Ничто этой гиперреальности, сообщение, заставляющее сознание работать⁸. Трансгрессор по своей природе деструктивен, он направлен именно на разрушение сложившегося субъекта в контексте виртуального пространства, на тотальную ломку пространства дискурса, в котором субъект находится, на образование того самого внутреннего пространства, в котором тот имеет шанс стать самим собой. А это, по сути, и есть рождение Воли к Ничто. Так или иначе, но все равно реактивные силы должны быть уничтожены благодаря самим же себе, чтобы расчистить место для действия сил активных. Это и есть освобождение от роли, от маски, надетой на субъекта в пределах дискурсивного простанства. Это и есть «заглянуть за», а далее все зависит от самого субъекта.⁹ Такая трансгрессивная практика по сути своей обладает основными свойствами делезовского шизоанализа, и таким образом мы получаем тот самый сервис-пак для него, включающий, помимо всего вышеперечисленного, технику работы с медиа-информацией как наиболее сильной и действенной формой передачи потоков, работающей на уровне непосредственного контакта с возможным реальным без посредства знаковых цепочек, то есть можно сказать, что данный сервис-пак использует мощнейший инструмент построения виртуального мира, но с целью его же тотального разрушения. Таким образом, современный трасгрессивный шизоанализ – это управляемая деструкция, работающая с потоками, несущими в себе сообщение, содержащее реальное, это деструкция, направленная на действие. И если классический шизоанализ работал на пассивную в некотором роде деятельность субъекта (декодированные потоки должны были сами собой направляться от субъекта обратно в систему уже вследствие самой шизофренической его природы), то шизоанализ трансгрессивный не ждет самоубийства системы, но генерирует в субъекте действие, способное одновременно как на взлом информационного поля системы внутри себя самого, так и в пределах его деятельности.

Рожденные в СССР

В связи с рассмотрением нами «шизоидной» темы нельзя не вспомнить здесь про знаменитое московское «шизоидное подполье», обитатели которого, безусловно, ничего общего с программой Делеза не имели, и окрестили себя так совсем не от любви к постструктуралистским теоретикам. Как мы знаем, ориентация данного сообщества носила сугубо традиционалистско-мистический характер, подразумевающий своеобразную концепцию «спасения в аду». Совок же в то время и был таким адом, где атеизм и позитивистские идеи в сочетании с тоталитарностью в управлении достигли своего апогея. Известно, что это «погружение во тьму», штудирование западных мистиков и традиционалистов привело советских шизоидов к столь популярной сегодня в официальных кругах «евразийской идеи». Рожденная как маргинальная, действительно сугубо подпольная доктрина, в нынешней РФ она окончательно превратилась в официальную политику власти.¹⁰ Тезис о том, что политику каждого государства на самом деле формируют «за кулисами» ее интеллектуалы, в данном случае абсолютно справедлив. И более всего в этой ситуации любопытно то, что нынешний гиперцентрализм властей, с каждым днем более всего напоминающий как раз ту тоталитарную систему, против которой и боролись наши шизоиды, представляет собой зеркальную проекцию их абсолютно параноидальной идеи Москвы как Третьего Рима. То есть, по сути, с точки зрения программы Делеза (да и без нее) все это смотрится довольно комично: наши «шизоиды», находясь в свое время «под полом» в оппозиции параноидальной советской системе, выбравшись оттуда «на поверхность», сами начали разрабатывать проект не менее, если даже не более, параноидальный. И далее, если попытаться пойти дальше и разобраться в нынешней параноидальной политике системы с точки зрения взаимодействия информационных потоков, то мы получим следующую картину. Своими действиями система представляет сегодня по сути ту слепую, проводимую почти сразу по всем направлениям репрессивную политику, о которой мы говорили, рассматривая классический делезовский шизоанализ. Запуская колоссальное количество потоков ретерриториализации, нынешняя система избрала своей тактикой выстраивание внутри страны информационного поля, основанного на страхе и подчинении, что является своего рода прецедентом в современном западном мире: в США и Европе «пластмассовый мир победил» именно в силу своей хитрой и очень тщательно продуманной политики балансирования на грани страха и соблазна, но, тем не менее, все более и более безвольно склоняясь к неподконтрольному высвобождению последнего в черных дырах своих масс. В нынешней же РФ паранойя дошла до таких пределов, что уже не боится тянуть планку детерриториализации/ ретерриториализации со всех сторон и со всех рук на себя. Нарастающая в стране с каждым годом параноидальная милитаризация сознания, непрекращающиеся параноидальные генераторы в виде ежедневных теленовостей, оповещаний ГО и ЧС и расклеенных на каждом трамвае листовок а-ля «антитеррор», параноидальное укрепление «вертикали власти» и «ретерриториализация» нефтяной промышленности, приводящая последнюю к медленной смерти, и уж вконец параноидальные попытки ввода цензуры в сети – что это, как не отчаянные попытки изжившей себя системы, больной неизлечимой лихорадкой, дергать «одеяло» на себя со всех краев и со всей силы, забыв, что еще одно-два таких движения – и оно просто порвется? Это ли не идеальная для делезовского революционера-шизофреника модель, когда власть сама провоцирует развитие шизофрении в геометрической прогрессии, не умея уже адекватно понимать и нейтрализовывать шизопотоки? Проявляя агрессию, действуя на подавление, постоянно генерируя одни и те же информационные потоки, не способная уже на своевременное и эффективное декодирование информации в пределах своего виртуального пространства, власть таким образом сама на себе его замыкает. Это ли не мечта шизофреника? По Делезу, остается только ждать, когда с минуты на минуту система себя самоликвидирует, вернее, даст себя ликвидировать неподконтрольным ей более шизопотокам. Но этого не произойдет. В силу рассмотренной уже нами ранее причины, а именно, потому, что шизоидное сознание сегодня действует по принципу черной дыры, лишь поглощая, но не генерируя. Масса шизоидов сегодня просто не способна на активное действие, и поэтому, какие бы бунтарские настроения в этой массе ни наблюдались, она подсознательно нуждается в той гиперреальной информационной резервации, в которую ее заботливо поместила система. Зная это, неудивительно, что параноидальные потоки, направляемые сегодня системой в эту глобальную черную дыру, контролируемую силами спектакля в виде заданных каждому ролей, образов и материального положения, не встречают активного действия и рассасываются этой дырой в пределах ее общего Ничто. «Ничто» не мешает сегодня работать всем симулятивным цепочкам власти на уровне подавления, но и без распространения симулякров желания власть обречена. Получается следующий замкнутый круг: шизоидное сознание сегодня зависит от условий энергоинформационного поля, в которое его поместила система, а та в свою очередь зависит от уровня концентрации симулятивных потоков в пределах этого поля. Пока существует эта обоюдная негласная договоренность, будет существовать и параноидальная политика, проводимая властью. Однако уже сегодня мы можем наблюдать, как эта концентрация все меньше и меньше подвластна системному регулированию. И потому именно здесь, и именно сейчас программа трансгресивного шизоанализа должна заработать, и заработать на поражение. Анализ данной трансгрессивной практики, приведенный нами в предыдущим разделе, показывает, насколько эффективна сегодня ее реализация, и ключевой момент здесь именно в том, что новое «шизоидное» сознание уже не будет нуждаться в этой искусственной энергоинформационной резерации системы, в этом гиперреальном спектакле отрешенного кайфа, и в силу этого без труда сможет произвести такое декодирование как параноидальных, так и шизофренических симулятивных потоков, что разрушит глобальное информационное поле всей системы до его невосстановимого состояния. Все предпосылки для этого есть, остается только начать внедрять трансгрессоры. Впрочем, они уже внедряются.

2005

Примечания:

¹ Теория машин желания и взаимодействия активных/реактивных сил дана непосредственно у Делеза и Гваттари в работе «Анти-Эдип», которую мы попытаемся подробно рассмотреть в данном исследовании. Также довольно значимой работой для понимания данной теории является «Ницше и философия». Подробный же анализ активных/реактивных сил в контексте Делеза представлен у Сергея Корнева в «Мистике, Звездных Войнах и одном парадоксе массовой культуры». Если говорить совсем уж коротко, то именно активные силы заставляют прийти в движение реактивные – первоначальная работа активных сил невозможна, пока мы не убъем реактивные, то есть не превратим наше Ничто Воли в Волю к Ничто.

² Делез Ж., Гваттари Ф. «Анти-Эдип».

³ Там же.

⁴ Корнев С. «Мистика, Звездные Войны и один парадокс массовой культуры».

⁵ Там же.

⁶ Детальная разработка этого вопроса уже была осуществлена Сергеем Корневым в исследовании «Имидж в эпоху спектакля», наша же цель здесь – рассмотреть вопрос в контексте взаимодействия трансгрессивной практики и шизоанализа.

⁷ Исследование массы как черной дыры и, как следствие, безвозвратного поглощения ею всех информационных потоков, Жан Бодрийар приводит в своей работе «В тени молчаливого большинства». Конец социального он видит именно в том, что система более не может получать от масс ожидаемого ответного действия в силу дошедшей до своего крайнего предела имплозивности последних.

⁸ Здесь довольно показателен пример современной психоделической даркфолк/индастриал сцены, когда наиболее интересные и оригинальные ее представители, бывшие по началу членами скандально известного Храма Душевной Юности Дженесиса Пи Орриджа, отца-основателя Psychic TV, со временем покинули храм именно в силу симулятивного характера его деятельности. Работая на уровне подмены одной гиперреальности другой, своей собственной, Пи Орридж занимается по сути обычной генерацией симулякров, методично и непрерывно формируя сознание своих новых безбашенных «учеников», в то время как деятельность тех же Current 93 носит именно трансгрессивный характер, уводя своего слушателя за пределы иллюзорного мира, но оставляя его там наедине с самим собой, а куда дальше слушателю идти, решает только он сам.

⁹ Что недвусмысленно напоминает главную цель всех произведений классиков литературы «беспокойного присутствия», а еще более алхимическое Nigredo.

¹⁰ Более подробное рассмотрение этой темы можно найти у В. Штепы в статье «Babies Of Babylon».